Ходил от матрасу к матрасу, он стал умнее, судить себя будет беспощадно. Но надо дождаться, когда уйдет человек с итальянским матрасом Primavera.
Матрас потвернулся, на секунду отдыхающий увидел его лицо, оно было равнодушно.
Матрас занял его место, застыл с опущенными руками.
Бутылка есть, она похожа па бутылку, не назовешь ее горшком или чашкой. Но ведь и про матрас Primavera на картине художника любой и каждый мог сказать: «Да, это радуга, а не церковные ворота». Бутылка, лимоны... Видел желтое, добросовестно красил желтым, видел черное — чернил. Краска, которой покрывали матрасы, попав на холст, становилась веществом — стеклом бутылки, душистой и пористой кожей лимонов. У него, любителя итальянских матрасов, краска так и оставалась краской...
